Как правило, каждый вид искусства очень ревниво требует к себе абсолютного внимания и бесконечного погружения в свою специфическую атмосферу. Часто деятели одного вида искусства бывают индифферентны к другому или воспринимают его совершенно неожиданным образом. Посетив выставку работ Сергея Дрейдена в галерее «Борей», начинаешь сомневаться в этом «правиле».
Профессионал высокого класса выставил произведения изобразительного искусства. Он демонстративно скромен в этом — параллельном для него виде искусства. […] Я думаю, настоящий актер, понимающий сцену и себя на ней как единый пластический организм, находит свою специфическую интонацию поведения в пространстве сцены. И это умение быть живым в условной сценической среде дает ему возможность выйти в другое сценическое пространство […] и быть там тоже безошибочно живым. Я думаю, что не простое желание рассказать о тех местах, где ему пришлось побывать и пожить, заставило Дрейдена взяться за карандаш и краски.
Актер живет в трехмерной среде и своим поведением сам творит ее содержание изнутри. И можно понять искушение актера использовать багаж своего понимания языка театра […] для того, чтобы увидеть свою сцену самому. Для этого он должен всего лишь лишиться третьего измерения — глубины сцены и оставить только длину и ширину картонки. И это обстоятельство как раз и завораживает, и побуждает актера Дрейдена к действию, и это неожиданное для актера чувство плоскости и делает его живописцем.
Елена БЕРНАТАС «Вечерний Петербург», 7 июня 1996