— Как вы оказались в Театре им. В. Ф. Комиссаржевской?
— В течение долгих 16 лет я работал в театре «Фарсы», и в какой-то момент пришло понимание, что мы из него выросли: у каждого из нас появилось свое новое дело – кто-то начал снимать кино, кто-то много сниматься, а у меня уже была детская студия. «Фарсы» стали превращаться в антрепризный театр, куда мы просто приходили играть спектакли, чего, в общем, не хотели никогда... Меня позвали в Театр им. В. Ф. Комиссаржевской репетировать в спектакле «Татарин маленький» молодого режиссера Алексея Злобима и заодно предложили остаться в труппе. К тому времени я уже видел в этом театре спектакли главного приглашенного режиссера Александра Морфова, он мне нравился как режиссер, поэтому я согласился на предложение. Всегда люблю в театре компанию и всегда находил свою. А выбрал именно Морфова, потому что почувствовал, что наши «группы крови» совпадают, понял, что хочу работать с этим человеком, что мне будет с ним интересно.
— Как рождались «Мыльные ангелы»?
— Мне кажется, что это новый этап для Александра Морфова. Пьеса показалась необычной. Когда мы ее прочитали, то увидели некую женскую историю, ведь основные события там происходят с женщинами. Роли были выписаны достаточно слабо, и Морфов, сочиняя спектакль, многих героев вместе с нами придумывал заново. Многие находки так и не вошли в спектакль. Например, очень подробно разрабатывалась тема постоянных попыток самоубийства Октавио. Но от многого пришлось отказаться, так как это уводило от основной истории. Мой герой в пьесе выписан достаточно плоско, без драматического развития. Мы же повернули эту роль в сторону трагизма, сделав акцент на теме взаимоотношений Октавио и его жены. У моего героя есть такая реплика: «...Ты разрушила мою жизнь. Я женился на тебе, потому что мне нужна была толстуха...». Но в театральной школе нас учили: то, что говорит персонаж, не всегда есть то, что он думает. В пьесе мой герой радовался, когда его жене было плохо, – и на это были свои причины: ведь она лишила его цирка, и этого он ей не мог простить. В спектакле же, в результате событий, которые с этой семейной парой происходят, после потери всего, герои приходят к любви... И мне это понятно: когда человек теряет все, он начинает ценить какие-то простые вещи. Он острее чувствует близость к человеку, который рядом. Происходит смена ценностей.
— Вам сложно играть любовь?
— Так получилось, что в последних работах мои герои оказываются в центре любовных отношений... Может быть, это связано с возрастом, не знаю, но мне радостно было играть «Фантазии Фарятьева» с Нелей Поповой, «Тойбеле и ее демона» с Мариной Солопченко, «Я скучаю по тебе» с Розой Хайрулиной, «Сон в летнюю ночь» и «Мыльных ангелов» с Ритой Бычковой. Когда на сцене нужно играть чувство, ты волей-неволей влюбляешься в актрису, и происходит это как-то само собой. А когда человек мне не нравился (а у меня были и такие случаи), и я понимал, что мне не выдавить никаких эмоций, то под тем или иным предлогом отказывался от роли. Артист впускает в себя людей, которые становятся ему близкими не только на сцене, но и в жизни, и это происходит на разных уровнях: это мой папа, а это мой сын или моя любимая... В спектакле Виктора Крамера «Гамлет» я играл Полония, а Саша Строев – моего сына. Прошло очень много лет, но, когда мы встречаемся, он неизменно мне говорит: «Папа, привет», а я ему: «Здравствуй, сынок...». Что это? Шутка? Наверное, нет...
— Что вам дает педагогика?
— Преподавание занимает большую часть моей жизни в последнее время... А вот что дает – это вопрос, который я задаю себе постоянно... Вместе с Леной Карленко и Андреем Шимко (а сейчас еще появился замечательный хореограф – Ольга Гаврилова) я веду занятия в детской театральной студии уже много лет. Это самостоятельное частное театральное учреждение, в котором обучается около 80 детей. В институте преподаю на курсе Руслана Кудашова, где у нас уже есть четыре спектакля и идут репетиции еще трех. Дети (и студийцы, и студенты) не дают расслабиться, дают некий тонус, чтобы быть всегда в форме. И вроде бы хочется уже отдохнуть, но не позволяешь себе.
— Вам говорили, что вы похожи на кого-то из актеров?
— Мне часто говорили, что я похож на Леонова, Табакова, Луи де Фюнеса, Чаплина, Дастина Хоффмана, Равиковича и даже – Борисова... С одной стороны, это лестно, а с другой – постоянное сравнение означает отсутствие собственного лица... Что же касается природы комического – у нас есть много замечательных артистов моей «группы крови». Например, Костя Воробьев для меня – совершеннейший комик. Его граф Альмавива в «Женитьбе Фигаро» Крамера — виртуозная работа, что-то невероятное. А его небольшая роль соседа в «Простой истории» – наисложнейшая комическая роль.
— Вас раздражает слабый партнер?
— Нет, меня раздражает непрофессионализм, цинизм и жлобство. А если еще и человек не талантливый – просто катастрофа. Были случаи, когда я уходил и «закрывал» спектакли, понимая, что не могу с этими артистами работать. Если в какой-то зоне мне тяжело и ноги туда не идут, – значит, что-то неправильно. Наверное, наступил тот возраст, когда нельзя размениваться. Я всегда стремился работать с людьми своей «группы крови».
— Какие театры в Петербурге вам сейчас интересны?
— Театр на Васильевском во главе с Анджеем Бубенем, «Наш театр» Льва Стукалова, НДТ Льва Эренбурга, МДТ Льва Додина, Молодежный театр под руководством Семена Спивака. Мне нравится команда Прикотенко, его спектакль «Лерка».
— Легко ли работать вместе с женой Галиной?
— Сложно по ряду причин: тяжело «вариться» вместе с утра до ночи, не расставаясь. Зачастую репетиция продолжается по дороге домой и даже дома, мы часто и много спорим. Я не могу никуда убрать свой опыт, а он больше, чем ее, – это связано не с возрастом, а просто с большим количеством работ. Иногда начинаю «давить», и это приводит к какому-то конфликту, а потом еще и злюсь на себя. Но как дома, так и в театре я в какой-то степени ее опекаю. А по результату все наши работы мне (надеюсь, и ей) безумно интересны.
— Что вас поддерживает в жизни?
— Жена. Спасают дети. Спасают студенты. Спасает работа. Когда нет работы, я начинаю ходить по квартире, как лев в клетке. А Галя очень мудрый, тонкий человек: она может сказать те слова, которые нужны именно в этот момент, – это редкое качество мало кому дано. И это счастье, когда рядом есть человек, умеющий сказать те слова, которые тебя профессионально либо вздернут, либо успокоят. К сожалению, я не всегда могу ее поддержать словом, но стараюсь поддержать делом.
Беседовала С. Володина,
Ваш Досуг/Театральное приложение, №2. Ноябрь 2009