Оглушительным воем сирен встречает театр своих зрителей. Чем ближе к началу представления, тем интенсивнее и громче он становится. Публику словно загоняют в зрительный зал, и капельдинеры чинно затворяют за ней двери. Однако на местах удержать им удается не всех: кто через 10 минут после начала спектакля выходит из зала, кто ближе к концу. Самые застенчивые, тушуясь, забирают в гардеробе пальто и улепетывают в антракте.
Всех их можно понять. Виктор Крамер поставил спектакль, смотреть который очень больно. Постоянный зритель Театра им. В. Ф. Комиссаржевской не привык к такому обращению. Но отныне помимо репертуара развлекательного в его афише будет постановка, похожая на горькое лекарство, принять и перетерпеть которое современному человеку просто необходимо.
Художник русского инженерного театра АХЕ Максим Исаев (счастливое сотрудничество Исаева — Крамера дало отличный результат) затянул коробку сцены черным полиэтиленом, на авансцену выдвинув два огромных фанерных короба высотой примерно по колено взрослому человеку. Короба, похожие на вынутые ящики комода, поделены внутри на много отделений, каждое из которых забито барахлом: потрепанными мягкими игрушками, лампами, вазами, тетрадками, шмотками, раздолбанной техникой, журналами, фантиками... Детская комната после нашествия ватаги малышей. Только вот малышам в спектакле Виктора Крамера уже по сорок лет.
Один — Коулмен Коннор (Александр Баргман), здоровенный детина в коротковатых брюках-клеш, трогательной клетчатой жилетке и очках с одним разбитым стеклом. Его брат Вален Коннор (Сергей Бызгу) походит на гастарбайтера: вязаная шапочка, бесформенная грубая кожаная куртка и большая спортивная сумка через плечо, из которой он то и дело извлекает все новый хлам, купленный где-то по дешевке. Братья живут во вражде, но связывает их довольно мрачная история. Коулмен застрелил родного отца за то, что тот посмеялся над его прической. А Вален за молчание отобрал у брата все его имущество, завещанное родителем.
О зверстве, совершенном в разрозненном на две половины доме, напоминает лишь меловой силуэт трупа, нарисованный на коробе-комнате Коулмена, да два кровавых пятна на его же стенах. Намного больше братьев тревожит отсутствие денег (наследство уже спущено на чипсы, самогон и фигурки святых, которые собирает Вален). Еще немного занимает их внимание семнадцатилетняя девчонка Герлин (Марина Данинева), которая развозит бутылки с пойлом. В такую компанию, обитающую в ирландской глубинке, забросил драматург Мартин Макдонах отца Уэлша. В исполнении Дениса Пьянова этот священник мало чем отличается от своей никчемной паствы: он такой же пьющий, проблемный и малосимпатичный персонаж. Однако с просветлениями. Не будучи в силах совладать с собой и тащить достойно крест проповедника, он решается на самоубийство, завещав братьям спасти его душу своим примирением. Весь остаток спектакля Коулмен и Вален честно пытаются это сделать.
Вытаскивают откуда-то из-за кулис двухъярусную кровать, азартно, по-детски занимая на ней места, а из памяти — все то, что сделали друг другу гадкого. И просят взаимного прощения. Но чем дальше они заходят в своих откровениях (смачные плевки в младшего брата, камни в голову старшего, разрушенные отношения с девочкой-одноклассницей и, наконец, отрезанные уши собаки), тем яснее прорисовывается портрет этих ребят. Инвалидов с полной атрофией чувств жалости, любви, стыда. Нет, они далеко не дети, и даже не жестокие дети, как могло показаться, пока братья с упоением лупили друг друга подушками или делили по капелюшечкам самогон. Это уже взрослые, очень несчастливые люди, которых осиротил душевными качествами Создатель. И теперь вместо алтаря у них оранжевая плита с иконостасом из пластиковых фигурок святых.
Казалось бы, вот он — приговор. Однако Виктор Крамер, ученик Георгия Товстоногова, — режиссер, очень внимательный к актеру. Из огромного количества петербургских артистов на роли братьев он выбирает именно Баргмана и Бызгу. Актеров, у которых за годы службы в театре сложились положительные амплуа. Даже если они играют злодеев. Есть психофизические данные, которые никому не дано преодолеть. И Крамер это понимает как никто другой. Его Коулмен и Вален изначально — неплохие. Когда и почему произошел системный сбой, превративший их в уродов, сказать никто не сможет. Мартин Макдонах оставляет своих героев во мраке. Виктор Крамер милосерднее.
В финале спектакля фанерные короба с ячейками поднимаются на дыбы, образуя нечто вроде колумбария, забитого всевозможным барахлом (вот что на самом деле остается от людей). В нижние отсеки забираются герои: манерный Коулмен с феном в руках, Вален в костюме Спайдермена, героя своего детства, Герлин — то ли в саване, то ли в смирительной рубашке, и вернувшийся с того света поглядеть на своих подопечных отец Уэлш. И над всеми вздымается слепленный из телефонных книг и обрывков фольги гигантский крест.
В этом образе нет намеков. Режиссер предельно откровенен и прямолинеен. Эти люди сами не выздоровеют. Они могут спастись только благодаря тому, кто придет и дарует им вечную жизнь, своею смертью их смерть поправ. Братьям Коннорам повезло. На их пути встретился отец Уэлш.
Екатерина Павлюченко,
СПб ведомости, 29 апреля 2010, №076